Враги. История любви - Страница 84

Оба, Герман и Ядвига, упрашивали Тамару, чтобы она осталась ночевать, но Тамара уехала домой, пообещав вернуться завтра для подготовки второй трапезы. Она помогла Ядвиге помыть посуду и пожелала ей и Герману хорошего праздника.

Герман вошел в спальню и лег на кровать. Он не хотел думать о Маше, но мысли сами возвращались к ней. Чем она сейчас занимается? Вспоминает о нем? Она уже освободилась от тирании, которую называют любовью?

Зазвонил телефон. Герман вскочил и побежал, чтобы успеть поднять трубку, пока Маша не передумает. Он чуть не упал. Едва дыша, он крикнул:

— Алло!

Никто не ответил.

— Алло! Алло! Алло!

Он знал, что это Маша. Это ее старый трюк — звонить и молчать. Может, она просто хотела услышать его голос?

— Не будь идиоткой! Не молчи! — крикнул он.

Маша молчала.

— Это ты ушла от меня, а не я от тебя… — проговорил Герман, сам не понимая, что говорит.

Никто не ответил. Он подождал немного и сказал:

— Меня уже ничем не испугаешь.

II

После Пасхи книжный магазин реб Аврома-Нисона Ярославера опустел. Дни шли, а покупателей не было. Тамара снова ездила в Нью-Джерси сортировать пуговицы. Герман рылся в книгах, открывал то «Мидраш Танхума», то «Кдушас Леви», то «Мишна Брура», то «Месилас Йешорим». Каждая книга повествовала о своем, но всякий раз основываясь на чужом мнении.

Раввин с рыжей бородой и в очках с толстыми стеклами тоже пришел покопаться в книгах. Он близоруко подносил пожелтевшие страницы к очкам, клал на страницы рыжую бороду и словно вдыхал текст, напечатанный шрифтом Раши. Время от времени он вздыхал. Раввин уже успел рассказать Герману свою историю. Его жена и дети погибли от рук нацистов. Сам он доехал до Шанхая, где стал главой ешивы, в которой даже переиздавали комментарии Рашба и Ритба. Позднее японцы закрыли ешиву. Теперь у него есть молельня в Бруклине, но прихожане молятся только в субботу днем, а иногда и вообще не приходят. Тору не учат, вопросов не задают. Что он за раввин? Здесь священнослужители дают объявления в газетах. Приходится налаживать контакты с репортерами и даже платить им. Раввины и раввинши приглашают в гости безбородых писак, чтобы те поместили заметку о них в своей газетенке. Если не можешь пробиться, остаешься прозябать в своем углу. Но, слава Богу, здесь свободное государство. Просто тоскливо без общины, однако не стоит предъявлять претензии Владыке мира.

Раввин спросил Германа:

— Вы, должно быть, ученый-талмудист, да?

— Я учился.

— Тогда вы знаете, что «все, что сделал Бог, к лучшему».

— Что хорошего получилось из гитлеризма?

— А что нам известно? Когда ребенку дают касторку, он плачет и не хочет ее пить, но отец знает, что нужно принять касторку, чтобы облегчить больной желудочек. Иначе малыш, не дай Бог, действительно заболеет. Все страдания — это испытание и очищение.

— Зачем очищение маленьким детям?

— Мы не в силах познать Всевышнего. Если бы мы понимали Бога, мы бы сами стали богом.

Раввин нашел книгу комментариев и хотел ее купить, но Тамара оценила ее слишком дорого. Раввин уже готов был согласиться, он стал шарить по карманам и обнаружил, что оставил дома бумажник. А может быть, его украли? В Нью-Йорке много воров. Раввин принялся почесываться под арбоканфесом, у него даже не было денег на метро. Герман отдал ему книгу в долг и добавил пару центов на метро. Раввин сказал:

— У вас еврейское сердце.

Как только раввин вышел, появилась коротко стриженная девушка. Светлые волосы на ее голове стояли ежиком. На плече висел огромный портфель. Брови срослись на переносице, глаза светлые. У нее были короткий нос и полные ненакрашенные губы. Ее костюм был похож на мужской, шарфик, пропущенный под воротником блузки, напоминал галстук, на ногах — ботинки на низком каблуке. «Точно лесбиянка», — подумал Герман. Голос девушки звучал странно, не мужской, но и не женский. Она спросила по-английски:

— Какие книги по каббале у вас есть?

Герман принялся смотреть в каталоге.

— «Пардес римоним» рабби Моше Кордоверо.

— Это у меня есть.

— «Эц хаим» рабби Ицхака Лурии.

— Это у меня тоже есть.

— «Калах Писхей Хохма» рабби Моше-Хаима Луцатто.

— Что это такое?

— Введение в каббалу.

— Вот это то, что мне нужно.

— Вы изучаете каббалу?

— Я пишу об этом работу.

— У меня есть еще одно введение в каббалу — «Шефа таль».

— Дайте мне все, что у вас есть.

Герман принялся искать книги. Девушка закурила сигарету. Даже ее манера курить была мужской. Она держала сигарету криво и выдыхала дым через нос. Ее взгляд был полон мужской энергии и твердой решительности женщины, которая взяла на себя роль мужчины. Герман нашел огромный том «Шефа таль», но «Калах Писхей Хохма» куда-то подевалась. Герман спросил:

— Вы знаете древнееврейский?

— Немного знаю, если нужно, пользуюсь словарями.

— Вы пишете диссертацию?

— Да, но хочу, чтобы получилось нечто большее, нежели просто диссертация. По-английски практически нет работ о каббале. А то, что есть, никуда не годится.

— Садитесь, я еще поищу.

В магазине стоял стул, и незнакомка уселась на край. Герман заметил, что у нее стройные ноги, узкая кость, колени не круглые, а по-девичьи (или по-юношески) угловатые.

— Как это вы заинтересовались каббалой? — спросил Герман.

— Через Вильяма Блейка.

— Ваши родители живут в Нью-Йорке?